Публикации в Москве: 17.02.2020 10:27:56

Углич

Ночными улицами древнего города Углича бреду с рюкзаком на спине. Город будто вымер, лишь на площади табунятся стайки молодняка, остывающего после танцевальных ритмов,  да из бара выходит, обнявшись, парочка бритых пареньков - чуть покачиваясь, уважительно уступают мне часть загораживаемого ими тротуара: не столько мне, сколько моей бороде, моему рюкзаку и походному камуфляжу, а главное - моему полевому офицерскому кепи. Свежие дембеля.    
Подхожу к дому тети Нади, с которой днем на пристани условился о ночлеге, заглядываю в темные окна. Что-то брезжит в глубине их - не то ночник, не то экран телевизора. Стучу костяшками пальцев по стеклу и сразу вижу в окне тетю Надю, восставшую предо мной, как лист перед травой. Меня ждут. Глаз не смыкают. Подсчитывают будущие барыши. Миную полутемный, страшноватый, пахнущий прелым деревом и ветхим тряпьем общий  коридор барака, и вот уже тетя Надя встречает меня на пороге своей квартирешки.

Сицилия

Шикарная итальянская ручка, взятая у портье, которую хочется немедленно опробовать, написать в блокнот какую-нибудь фразу и подивиться тому, как хорошо она расставляет слова. На ней тоже пять звёзд, как на коньячной этикетке. Но, как сказал один великий писатель, «это должна быть настоящая простая фраза, а за ней уже должно идти все остальное». И если упорно думать о ней, искать эту фразу, её не будет. Она должна рождаться сама собой.
На веранде гостиницы оливковые ветви отражаются в стекле столика, и муравей суетливо бегает по липкому стеклу в надежде найти выход. Наблюдаю за ним, продолжая искать настоящую фразу. Видимо, он упал на пятизвездочное стекло с оливковой ветки. Я люблю оливы. Пожалуй, это единственное, что я люблю здесь. Они напоминают мне об Испании. При порыве ветра листья оливы поворачиваются бархатной серебристой стороной и похожи на чешуйчатую морскую воду. Чем внимательней наблюдаешь, тем понятней всё становится — муравьи, спускаясь по оливе, забираются по плетеным ножкам столика, заползают на стеклянный столик и... попадают в ловушку. Стекло обманчиво. Нахожу своего муравья. Он замер, будто оцепенел в тени оливы.

А что там,
поскольку, что ли, осведомились,
спросили то есть по поводу, где-либо повстречав,
что именно,
может, не сильно переменившись в лице, но, скорее всего, взволнованно,
определенно взволнованно молвил насчет изящного кто-нибудь незабвенный,
что собственно

2
человек, очевидно, проникся чувством:
он, верно, очень ценил изящное,
думается, восхищался им, посещал соответствующие музеи, лекции,
не исключено, что коллекционировал,
то и дело улавливал в нем наличье чего-то магического,
каких-то, что называется, скрытых пружин, тайных струн,
тихо радовался его успехам,
желал ему наиболее доброго,
кьяро:
никто иной, как один италиец

ВОТ ТЕБЕ И ХРЯК!
Сказка о русской мечте

Поедешь по земле русской, поглядишь на чем держится все – нехай, авось, по щучьему веленью, да рыбка золотая. Задумаешься, где ж воля та. Д а не та, о которой поэт писал, а та, народная…И прозреешь: когда повсеместно, в каждом городе, в каждом селе и доме надежда на чудо одно и ни на что больше – так это не иллюзия уже, господа, а национальная идея. И знаете что? Ведь работает! Но дело сейчас не в народной воле. Хотя ее поиски и привели меня в село Арнаутово, в дом Маланьи Евстигнеевны Штульц. И не в ней дело. В общем, баба как баба, из тех, что не перевелись в русских селеньях: сделает все красиво, но только ежели очень нужно будет – пожар, конь бешеный или другая напасть. Был у Маланьи Евстигнеевны хряк, Симеоном звали. Симеон Поблуда прозвала его хозяйка, а все потому, что хряк пропадал иногда на день, два, три. Потом возвращался. Но пропажи были регулярные. Забеспокоилась баба Маланья. Послала сына своего младшего проследить за хряком. Первый раз пошел он за Симеоном, да в лесу заплутал: хрюкал хрюкал Симеон и во тьме канул. Второй раз пошел Иван за Симеоном и выследил его. Но в чем дело, не понял. Добежал хряк до большого дома господского – окошки горят, тени прекрасные в танце кружатся, Иван загляделся, да и упустил Симеона. В третий раз пошел Иван за Симеоном и увидел чудо великое. Подошел к порогу дома Симеон, хрюкнул три раза, обернулся вокруг себя и в человека превратился.

В динамике зазвучал голос секретарши:
- Шеф, пришел этот Реддам. Говорит, что уже есть результат. 
- Пусть войдет.
Виктор прикрыл папкой лежащие на столе документы и потянулся в кресле. Интересно, что этот проныра успел накопать за пять дней.
В дверях появилась долговязая фигура детектива. Он сел на стул для посетителей и выложил перед Виктором большой желтый конверт.
- Я принес отчет, мистер Воронофф, - Реддам с энтузиазмом похлопал по конверту веснушчатой рукой. – Боюсь, что ваши предположения подтвердились.

Долгие годы мы с мужем, который тогда работал во Франции, снимали небольшую студию на авеню Мира, коротенькой улочке, которая соединяет оперный театр Гарнье с гламурной улицей Сент-Оноре, пересекая при этом печально известную Вандомскую площадь. Именно здесь, в отеле «Ритц», останавливалась с Доди аль-Файедом принцесса Диана, когда смерть настигла  её в туннеле у моста Альма.

Отель известен ещё и тем, что в нём почти всю свою парижскую жизнь снимала номер Коко Шанель. Здесь она жила и во время немецкой оккупации Парижа. Вспоминая о Коко, её поклонники не преминут заметить, что она не отказывала себе в удовольствии выпить горячего шоколада в изящном кафе неподалёку под названием «Ангелина». А возвращаясь в отель, заходила всегда с заднего входа, то есть с улицы Комбон.